100-летняя Мария Васильевна Волчек из деревни Крышиловщина раскрывает секреты своего долголетия

  Мария Васильевна Волчек приветливой улыбкой и блеском еще молодых глаз встречает гостей в горнице. Она сегодня именинница: 1 января ей исполнилось 100 лет. С приятным удивлением смотрю на ее румяное лицо и не могу поверить: неужели и правда – 100? Бабушка Мария с гордостью отвечает: по паспорту 1 января ровно век, а родилась она еще раньше, «на жниво». Мария Васильевна принимает яркий букет и набор постельного белья от заместителя директора КСУП «Луки-Агро» Михаила Алексиевича и главного экономиста Марии Горегляд, усаживает нас на уютный диван и начинает повествование о своей длинной жизни, не путая ни дат, ни имен. «Мама меня вечером родила,  а наутро жать пошла» Точную дату своего рождения Мария Васильевна не знает. Мама рассказывала, что это было «на жниво», когда работы в деревне было пропасть. — Я родилась и весь век прожила в Крышиловщине, — не спеша повествует бабушка и рассказ ее течет ровно, словно небольшая деревенская речушка. — Мама разродилась вечером, а утром за серп и пошла жать. Меня с собой взяла да спрятала в снопах, чтобы люди не сказали, мол, только родила, а уже в поле. А что ей было делать? Хлеб сам себя не уберет. Я первенцем в семье была, не на кого было меня оставить. Работы при единоличничестве было много, и работали тяжело, совсем не так, как теперь, вспоминает бабушка Мария. Она присматривала за пятью младшими в семье, полола грядки, научилась рукоделию, хорошо ткала и вязала. Но и отдыхали как следует: вечером молодежь собиралась, хлопцы, девчата, песни, танцы почти до утра… Мария Васильевна закончила три класса польской школы. Вспоминает, что в те годы учителя с учениками не церемонились: нерадивых ставили на колени на горох, а шалунам «били лапы» — отхаживали линейкой до красноты. Мария Васильевна читает и пишет только по-польски, а телевидение смотрит отечественное и российское, любит сериалы и программы про людские судьбы. Победила тиф и не дала ампутировать ногу Мария Васильевна болезненной в детстве не была. Как и все деревенские дети, до поздней осени бегала босой, ела со своего огорода, много работала. Но в подростковом возрасте не убереглась и заболела тифом. Говорит, что заразилась, наверное, от бабушки, которую мать привезла из Унехова, чтобы досмотреть. Потом старушка умерла, а у Марии поднялась температура. — Сначала я так лежала, а потом родители завезли меня в Мир, к докторам, и уже там лечили. Я плохо помню те дни, была в бреду, но смогла выкарабкаться, — говорит Мария Васильевна. – Видно, так нужно было, чтобы я выжила. А через несколько лет случилась трагедия, которая едва не стоила ей жизни. — Летом я работала на конной молотилке. В тот злополучный день мне нужно было залезть наверх и подавать вниз снопы. Но внезапно моя юбка зацепилась за один из валов… Счастье, что вошли люди и остановили механизм, иначе бы смерть мне на месте. Серьезно пострадала правая нога: мышц практически не осталось, только сухожилия и кости. Врач из Унехова наложил 14 швов, а тогда ни заморозки, ничего не было, все наживую зашивали. Очнулась я только назавтра. Доктор посмотрел и сказал ехать в Барановичи, мол, ногу придется ампутировать. Мы на возу проехали Малые Жуховичи, а тут наша кобыла как понесла, чуть нас не убила. Тогда я решила, что никуда не поеду и буду лечиться здесь. В Малых Жуховичах жил доктор по фамилии Красоцкий и его жена, они меня на ноги и поставили. 14 дней мне вставать не давали, нога была навытяжку. Вся кровать подо мной мокрая была. Но все обошлось, с тех пор даже не хромаю. Немцы в деревне День, когда началась война, крепко врезался в память Марии Васильевны. — Накануне, 21 июня, мы с хлопцами и девчатами долго гуляли, а потом с моим парнем Иваном присели на скамейке возле дома да уснули друг у друга на плече. В 5 утра вышла соседка корову доить, говорит: «Утро уже! Или до вечера спать будете?» Мы вскочили и по домам. А вечером смотрю — люди по селу бегут, кричат. Оказалось, война, — с горечью вспоминает Мария Васильевна. – Бывало, самолет летит, светит, а мы прижмемся друг к другу, плачем, страшно. Ивана моего забрали на фронт, тоже, бывало, думаю: может, уже и нет его, лежит в чужой земле… Как оказалось, он дважды был ранен, дошел до Кёнигсберга, смог уцелеть и вернулся домой. Через некоторое время в деревне появились фашисты, прямо на пригуменье семьи Марии организовали свой штаб и навели «немецкий порядок». Самых крепких из деревенских, по большей части молодежь, гоняли в лес под Барановичи, где им приходилось валить и пилить лес. Как-то между партизанами и фашистами произошла стычка, двоих карателей убили. — В тот день наше село горело, но нашей семье повезло больше остальных: уцелели и дом, и гумно. Погорельцев забирали к себе все, кто мог. У нас тоже жили односельчане. День Победы Мария Васильевна помнит хорошо. — Советские солдаты въехали в село на лошадях. Как им радовались люди, не пересказать: кричали, махали руками, многие плакали от счастья. Мы с девчатами вплели в косы красные ленты. Точно такие же ленты мы привязывали к гривам лошадей победителей, к их рукам и ногам. Помню, кото-то сильно потянул меня за косы, видимо, хотел снять ленту, чтобы подарить солдатам. Хорошо, что не вместе с волосами, — с улыбкой вспоминает Мария Васильевна. После войны в деревне начали организовывать колхоз. Семья Марии одна из первых вступила в коллективное хозяйство, отдав свой скарб. — Я не стала искать легкого хлеба в городе, и всю жизнь то в полеводстве, то на ферме вместе с мужем Иваном. Четверо детей на ноги поставили: трое сыновей и дочку, я при ней сейчас живу. Секрет долголетия — Мария Васильевна, Вы думали, что до ста лет проживете? – спрашиваю у собеседницы. — Ой, нет, — смеется она. — Беднота, голота… Трудно было после войны, пока обжились. Детей кормить надо было, а чем? Родился старший Вася, все плачет, а мне ж надо и печь натопить, и наварить, и в сарай сбегать. Так соседка говорит: «Ты, Маня, хлеб пожуй, в тряпочку заверни и дай малому». Я так и сделала – спит мой Вася хорошо, а я по дому работаю. — Какой у Вас режим дня теперь? – пытаюсь выведать режим долголетия. — Когда хочу, тогда ложусь и встаю. Дочка теперь всю работу заместила, она и варит, и в огороде, и во дворе. Разве что кровати себе и дочке застелю, подушки подобью, чтобы помягче были. Она меня и разбудит, накормит. Мария Васильевна говорит, что на завтрак любит драники, жареное сало и яйца. Эта привычка сохранилась еще с детства, так и родители учили: с утра наедайся досыта. На обед у долгожительницы чай с конфетами, на ужин – немного супа. — Чувствуете себя хорошо? — Давление обычно 140 на 80. Если поднимется или сердце заболит, таблетку приму, а так, чтобы постоянно принимать лекарства, то нет. — Юбилей праздновать будете? — А как же! У меня 6 внуков, 9 правнуков. Один уже приехал. Соберемся за праздничным столом. — Мария Васильевна, как прожить 100 лет? — А я и не знаю. Ты главное, детка, не будь завистливой и жадной. Если у тебя есть хоть небольшой кусочек, раздели его пополам и отдай, — дает на прощание наказ бабушка Мария. Не надо быть психологом, чтобы отметить главную черту Марии Васильевны, которая, возможно, позволила ей прожить такую длинную жизнь. Это доброта. Бабушка Мария и в свои сто ее не растеряла, на мир не обозлилась, разговаривает и точно изнутри светится: «Жить надо с добром, помогать людям всем, чем можешь».